Неточные совпадения
Idee fixe [Навязчивая идея (фр.)] Хионии Алексеевны была создать из своей гостиной великосветский салон, где бы молодежь училась хорошему тону и довершала свое образование на живых образцах, люди с весом могли себя показать,
женщины — блеснуть своей красотой и нарядами, заезжие артисты и артистки — найти покровительство,
местные таланты — хороший совет и поощрение и все молодые девушки — женихов, а все молодые люди — невест.
Местное туземное население должно было подчиниться и доставлять им продовольствие. Мало того, китайцы потребовали, чтобы мясо и рыбу приносили к ним
женщины. Запуганные тазы все это исполняли. Невольно поражаешься тому, как русские власти мирились с таким положением вещей и не принимали никаких мер к облегчению участи закабаленных туземцев.
Сравнительно большое количество семейных объясняется не какими-либо особенностями хозяйств, располагающими к семейной, домовитой жизни, а случайностями: легкомыслием
местной администрации, сажающей семейных на участки в Александровске, а не в более подходящем для этого месте, и тою сравнительною легкостью, с какою здешний поселенец, благодаря своей близости к начальству и тюрьме, получает
женщину.
Местная практика выработала особенный взгляд на каторжную
женщину, существовавший, вероятно, во всех ссыльных колониях: не то она человек, хозяйка, не то существо, стоящее даже ниже домашнего животного.
О том, как неравномерно
женщины свободного состояния распределяются по округам и поселениям и как мало дорожит ими
местная администрация, я говорил уже.
Этот недостаток
женщин и семей в селениях Тымовского округа, часто поразительный, не соответствующий общему числу
женщин и семей на Сахалине, объясняется не какими-либо
местными или экономическими условиями, а тем, что все вновь прибывающие партии сортируются в Александровске и
местные чиновники, по пословице «своя рубашка ближе к телу», задерживают большинство
женщин для своего округа, и притом «лучшеньких себе, а что похуже, то нам», как говорили тымовские чиновники.
Марья Петровна —
женщина очень почтенная: соседи знают ее за чадолюбивейшую из матерей, а отец Павлин,
местный сельский священник и духовник Марьи Петровны, даже всенародно однажды выразился, что душа ее всегда с благопоспешением стремится к благоутешению ближнего, а десница никогда не оскудевает благоготовностью к благоукрашению храмов божиих.
Генерал свистнул и приказал вошедшей
женщине подать нам чаю и, как предсказывал мой приятель, немедленно же начал поругивать все петербургское начальство, а затем и
местные власти.
Остальные жители поголовно на берегу: старики,
женщины, дети, и оба толстых трактирщика, и седой кофейщик Иван Адамович, и аптекарь, занятой человек, прибежавший впопыхах на минутку, и добродушный фельдшер Евсей Маркович, и оба
местных доктора.
Несмотря на это,
местная полиция, подкупаемая варваром-мужем, производила совершенно выходящие из пределов их власти в усадьбе господина Эльчанинова обыски, пугая несчастную
женщину и производя отвратительный беспорядок в доме.
В рассказах о нечистоте
местных нравов много неправды, он презирал их и знал, что такие рассказы в большинстве сочиняются людьми, которые сами бы охотно грешили, если б умели; но когда дама села за соседний стол в трех шагах от него, ему вспомнились эти рассказы о легких победах, о поездках в горы, и соблазнительная мысль о скорой, мимолетной связи, о романе с неизвестною
женщиной, которой не знаешь по имени и фамилии, вдруг овладела им.
Оказалось, что удэхейцы разошлись. Услышав звуки топоров и увидев зарево огня на берегу моря,
местные удэхейцы пошли на разведку. Подойдя почти вплотную к нам, они стали наблюдать. Убедившись, что они имеют дело с людьми, которые их не обидят, удэхейцы вышли из засады. Вскоре явились и наши провожатые. Они нашли юрту и в ней
женщину. Узнав, что мужчины отправились на разведку, они позвали ее с собой и пошли прямо на бивак.
Венец, хоть и немецкой расы, но не такой, как берлинец и даже мюнхенец. Он — австрияк, с другим темпераментом, с девизом «Wein, Weib und Gesang» (вино,
женщина и песня). Да в его крови есть и всякие примеси, а в постоянном населении Вены — огромный процент славян (чехов до ста тысяч), венгерцев и тирольских итальянцев. Все здесь отзывается уже югом — и
местный диалект, и разговор, и удовольствия, и еда, и характер безделья, и вся физиономия не только уличной жизни, но и домашнего побыта.
В Фридрихсгаме Александр Васильевич жил в доме госпожи Грин, вдовы
местного штаб-лекаря, лучшем во всем городе. Граф занимал верхний этаж, а хозяйка помещалась внизу. Она была
женщина умная, ловкая, пользовалась общим уважением в городе, хорошо говорила по-русски и вполне умела угодить своему знаменитому жильцу.
Но о
женщинах он всего меньше думал. Если его потянуло из деревни, то уж, конечно, не за тем, чтобы искать здесь нетрудной интриги с какою-нибудь
местною дамой… Иметь в числе знакомых тонко воспитанную
женщину для"чашки чая"по вечерам было бы приятно, но такая"чашка чая"что-то не представлялась. Довольствоваться кое-чем он не хотел. Это значило бы искать связи, показывать, что ему скучно дома, что он удовлетворяется первою попавшеюся губернскою барынькой, что он вульгарный развратник.
Даже больные и
женщины не увольнялись от этого долга; окна из упокоев их устроены были так, что они могли из них слушать церковную службу и молиться на
местные иконы храмов.
— Хорош, нечего сказать, — встретила его упреками жена, болезненная, но все еще красивая, рослая
женщина, с большими голубыми глазами, одетая в ситцевое платье — в Сибири крестьянки почти не носят сарафанов, — ишь, шары [Глаза —
местное выражение.] как налил, всю ночь пропьянствовал, винищем на версту разит.
«В 1830 году в Пошехонском уезде Ярославской губернии
местным исправником были схвачены неизвестные мужчина и
женщина. При допросе мужчина показал: зовут его Егор Иванов, откуда он — того не знает, отца у себя кроме Христа спасителя не имел и не имеет, от роду 65 лет. То же заявила и
женщина.